МНОГОЕ МОЖЕТ СЛУЧИТЬСЯ, ПОКА НАСТАНЕТ ДЕНЬ

I

Возвращаясь с охоты, Джура, как обычно, ещё издалека позвал Зейнеб.

Из рощи вышел Кучак.

— Где Зейнеб? — спросил его Джура, бросая ему двух уларов. Кучак тревожно посмотрел на него:

— Не знаю!

В это время, хромая, подбежал Тэке. Заметив на его шерсти кровь, Джура присел на корточки и внимательно осмотрел его раны. — С кем же это дрался Тэке? И где Зейнеб? — опять спросил он у Кучака. — Никто здесь не был?

— Не знаю! — ответил Кучак и опустил голову, исподлобья посматривая на Джуру.

Возле прогоревшего костра Джура увидел кожаные галоши Зейнеб. Он вышел из пещеры и громко позвал её, но ответа не было. Очень взволнованный, Джура позвал Тэке и дал ему понюхать галоши Зейнеб: — Киш, киш!..

Тэке послушно побежал из пещеры. А Джура с ружьем за плечами и копьем в руке быстро пошел за ним. Вдруг ему навстречу выскочил большой серый пес. Удивленный, Джура остановился. Тэке прыгнул навстречу врагу. Собаки стали яростно грызться. Джура, улучив момент, ударил чужого пса копьем а бок. Пес упал. Недалеко на склоне, среди камней, лежал красный платок Зейнеб. Джура поднял его. Здесь все хранило следы недавней борьбы. Джура присел на корточки, внимательно осмотрел землю и увидел отпечатки сапог с каблуками.

Рядом послышался шорох. Джура поднял голову и увидел вооруженных людей. Их было пятеро. Человек с изрытым оспой лицом и без носа сказал Джуре:

— Как, хорошо пасти овец и коз?

Джура не ответил.

— Как, хорошо пасти лошадей? — спросил другой. Джура перевел взгляд на говорившего, маленького горбатого старика, и опять ничего не ответил.

— Как, хорошо охотиться? — сказал третий незнакомец с густой черной бородой.

— О да, дело хорошее! — ответил Джура и быстро вскочил на ноги.

Он не удивился вопросам незнакомцев. Они спрашивали так, как полагается вежливо спрашивать по старинному обычаю. У Безносого Джура заметил сапоги с каблуками.

— Вы откуда? — спросил Джура, поглядывая на свое копье, на которое как будто невзначай наступил Чернобородый. Один из незнакомцев сказал:

— Ай, ай! Накорми, а потом спрашивай!

Джура хотел идти на поиски Зейнеб, но обычай вынуждал его пригласить путников в пещеру. Стараясь говорить самым спокойным тоном, Джура сказал:

— Хозяйка моя пошла за дровами. Вы её не видели? — Первый раз вижу, чтобы охотник искал свою бабу, — лукаво заметил Безносый.

Он хлопнул Джуру рукой по плечу, но на Безносого бросился Тэке.

— Стрелять буду! — закричал Безносый, щелкая затвором. — Прочь! — сказал Джура Тэке.

«Не охотники они, — решил Джура. — Идут в чужой дом, а угрожают убить собаку». Он повел незнакомцев в пещеру. Возле пещеры сидел на камне Кучак и, греясь на солнце, ощипывал уларов. Кучак гадал на перьях. Он выдергивал по нескольку перьев и бросал их, загадывая: если перья полетят на восток, жизнь будет счастливой. Он внимательно следил за их полетом и вдруг заметил группу чужих людей. Кучак схватил уларов и побежал в пещеру. Он забился в самый темный угол и захрапел.

— Вставай! — сказал Джура.

Но Кучак захрапел ещё сильнее. Только когда Джура сильно толкнул Кучака, он вскочил.

— А-а-а-а! — воскликнул он, притворяясь, что рад видеть незнакомцев. — Как доехали? Как здоровье?

— Доехали, — ответили незнакомцы, усаживаясь у костра. — Встречай, как братьев. Ведь мусульманин мусульманину брат. — Приготовь чай, — сказал Джура.

Он сидел, еле сдерживая себя, и вырезал из дерева фигурку. Он не знал, что ему делать. Выказать беспокойство — значило бы уронить себя в глазах незнакомцев и дать им понять, что он что-то подозревает. Он решил подождать некоторое время, а потом уже действовать.

Напившись чаю, старший из гостей вытащил тыквенную бутылочку с табаком-насвоем, отсыпал горстку на ладонь и положил в рот. Потом передал бутылочку соседу.

Пока Джура брал насвой. Старший кивнул басмачам. Один из гостей, как бы любуясь резьбой на рукоятке, взял тяжелый нож Джуры. Второй гость не спеша поднялся и встал у выхода из пещеры. Безносый подмигнул остальным, и те взялись за ружья. Безносый наклонился и быстро поднес к глазам Джуры вынутый из-за пояса золотой браслет с рубинами.

Джура вскочил, ударил в подбородок сидевшего рядом басмача и бросился к выходу. Тот подставил ему ногу. Джура упал. Все басмачи набросились на него.

Чирь вынул нож, но Безносый остановил его:

— Не надо. Джура должен жить. Без него мы не узнаем, где спрятано золото.

— Тэке! Тэке! — закричал Джура.

Но Тэке в пещере не было.

— Кучак! Кучак! — позвал Джура.

А Кучак бегал по пещере и хватался то за карамультук, то за палку.

Басмачи связали Джуру, выволокли на середину пещеры и бросили около костра.

— Слушай! — сказал ему Безносый. — Зейнеб — жена нашего курбаши Тагая. Она с радостью поехала с ним в Кашгарию. «Возьми мой браслет, — сказала она мне, — пойди к охотнику Джуре, и пусть он вам отдаст остальное золото». Если ты отдашь нам золото, мы пощадим твою жизнь.

— У меня нет золота, — сказал Джура.

— Но нам сказала Зейнеб. Если бы она тебя любила, разве она сказала бы о твоем богатстве?

Джура молчал, силясь разорвать ремни.

— Вот это блюдо серебряное, и эта чаша тоже из чистого серебра, но Зейнеб сказала, что у вас есть и золото, — продолжал Безносый.

Кучак сидел у костра и, спрятав голову между коленями, твердил, тяжело дыша:

— Нет у нас золота, нет…

Басмачи положили в мешок серебряное блюдо и чашу. — Ну, а где остальное? — спросил Чернобородый. — Ищите сами, — хрипло ответил Джура, — я не боюсь вас. — Нет у нас золота, Зейнеб наврала. Кто верит женщине, тот осел, — уверял Кучак.

Старший приказал связать его ремнями.

— Ну? — Старший подскочил к Кучаку и ударил его кулаком. Кучак упал на землю. Его долго били, но он стонал и клялся, что ничего не знает о золоте. Слезы катились по его щекам. Басмачи принялись пытать Джуру. Связанный, он отбивался от них головой и ногами. Они кололи его ножами, выпуская кровь по капле. Они ждали признания, так как боль была невыносимой и мало кто выдерживал эту страшную пытку. Вдруг они услышали странный, скрипучий смех.

Джура смеялся. Им ли сломить его дух!

Они могли колоть его не только кончиками своих ножей, но отрезать руки, ноги и вынуть сердце — все равно он ничего не скажет. И вовсе не потому, что золото имеет для него цену, — своего пса он кормил из серебряной чаши и держал его на золотой цепочке. Просто он мстил как мог басмачам за Зейнеб, приводя их своим молчанием в неистовство. Это давало ему некоторое удовлетворение. Он ненавидел басмачей за ложь и не верил в предательство Зейнеб. Он не верил, что она ушла добровольно. Он был убежден, что враги похитили её. Юноша ненавидел их за свою боль, но больше всего — за свой позор. Не было такого человека, который был бы сейчас худшего мнения о Джуре, чем он сам. — Ты храбрый джигит! — сказал с уважением Безносый, удивляясь его упорству. — Разве золото тебе дороже жизни? Я оставлю тебе жизнь, но скажи: где золото? Я говорю честно. Твоя жена — плохая жена. Забудь её. Есть много женщин лучше!

Джура молчал.

А Кучак все время кричал:

— Нет золота, нет!..

Безносый рассердился:

— Что ты каркаешь, старый ворон? У меня нет охоты сидеть в этой вонючей пещере и возиться с тобой, грязный хорек! Прижгите его.

Чирь, которого Кучак нечаянно ударил ногой в живот, решил испробовать на нем самый верный способ, который он нередко применял. Он вынул из винтовки шомпол и раскалил его на огне. Потом начал им жечь Кучака.

Кучаку казалось, что у него горят внутренности. Он громко кричал:

— Я все скажу, все!..

Кучак не выдержал боли и показал, где спрятано его сокровище. Басмачи жадными руками выхватывали из ямы золотые вещи. Кучак лежал, закатив глаза, и дыхание со свистом вылетало сквозь его стиснутые зубы.

Кто-то из басмачей вылил ему на голову бурдюк воды. Кучак открыл глаза.

— Откуда твое золото? — спросил Безносый.

Кучак молчал.

— Где золото нашли? — снова спросил Безносый. — На леднике… У Чертова Гроба… в трещине… возле неё лежат дрова и веревка… Там много… еще… — на всякий случай соврал Кучак. Чернобородый вынул нож, но Безносый схватил его за руку. — Ведь если там ничего нет, кто нам расскажет правду? Пусть они пока живут.

И, завалив камнями узкий вход в пещеру, басмачи пошли к леднику.

II

Вскоре после ухода басмачей к пещере прибежал Тэке. — Тэке, сюда! Тэке! — чуть доносился из пещеры голос Джуры. Тэке бросился к заваленному входу. Он прыгал перед камнями, визжал от нетерпения, ожидая появления хозяина. Он слышал его приглушенный, но настойчивый зов. Пес умчался вверх, влез на скалу и заглянул в пещеру через дымоход.

— Тэке, сюда! — закричал Джура, заметив его тень. Тэке опять сбежал вниз. Он метался перед входом и наконец примчался к тому месту пещеры, где был разрытый крысиный ход. Когда-то будучи ещё щенком, он пролезал по нему из пещеры, привлекаемый дневным светом. Остановившись у норы, Тэке понюхал её и принялся разрывать землю. Мерзлые комья летели из-под его когтей. Он порезал лапы, но продолжал упорно рыть. Голос Джуры настойчиво звал:

— Тэке! Тэке! Сюда!..

Тэке взвизгивал и рыл ещё быстрее.

Прошло много времени. Джура потерял надежду на освобождение. Он пробовал разорвать путы, но ремни ещё крепче впивались в его кожу. Он хотел подползти к Кучаку, но тело болело от малейшего движения.

«Не сможем освободиться, — думал он. — Вернутся басмачи и убьют нас».

А Кучак все стонал, закрыв глаза.

Вдруг Джура почувствовал, что Тэке лижет его лицо. «Как объяснить Тэке, что надо перегрызть ремень?» — подумал Джура. Приподняв руки, связанные за спиной, он крикнул Тэке: — Возьми, возьми!

Тэке, недоумевая, обнюхал руки и лизнул ему пальцы. Потом понюхал ремни и снова лизнул.

Джура волновался и тыкал в морду Тэке связанные руки. Тэке пятился.

Джура понял, что таким путем он ничего не достигнет. Он подозвал Тэке и посмотрел ему в глаза. Волнение Джуры передалось собаке: Тэке вскочил, потом снова сел. Он пытливо смотрел в глаза Джуры.

— Тэке, Тэке! Грызи ремни, гры-зи, гры-зи! — повторял Джура, впиваясь взглядом в глаза Тэке. Пес не понимал и отворачивался. — Перегрызи! — повторял Джура, подставляя Тэке связанные на спине руки.

Тэке, играя, схватил зубами ремень и начал грызть, но немало времени прошло, пока пес понял, чего от него хотят, и перегрыз ремень, связывавший руки Джуры. Онемевшими пальцами Джура схватил голову пса и радостно прижал её к своей груди. Перерезав на ногах ремни, Джура освободил от ремней Кучака.

Собрав последние силы, Джура разбросал камни, вышел из пещеры и влез на ближайшую скалу. Басмачи уже возвращались. Они были далеко, но надо было спешить. Кучак, почувствовав свободу, бросился было бежать, но Джура заставил его взять немного вяленого мяса, а сам захватил с собой карамультук, боеприпасы, шкуры, шило и казан.

Они пошли на восток, в горы, где весной им в капкан попался барс.

Тэке, весело помахивая хвостом, бежал впереди. Они нашли нору барса и через узкий ход пролезли в нее. Джура все время думал о мести врагам.

Вернувшись в пещеру, басмачи увидели развороченные камни. Пленников в пещере не было.

— Лжецов найти и убить! — сказал Чирь.

— Идите ищите, я подожду вас здесь, — предложил Безносый, державший курджум с золотом, захваченным в пещере. — Нет, иди ты, а я постерегу золото, — возразил ему Чирь. Басмачи с подозрением смотрели друг на друга. — А ты не растерял по дороге золото? — вдруг спросил у Безносого Чернобородый. — А ну, покажи.

— Покажи, покажи! — закричали остальные.

Они уселись в кружок и жадно смотрели на золотые вещи. — Я возьму этот кубок для Тагая, — сказал Чирь и протянул руку к золотому кубку.

— Отдай! — сердито выкрикнул Безносый и бросился на Чиря. Чернобородый схватил винтовку и выстрелил вверх. Басмачи положили золото обратно.

— Давайте поделим всё на равные части. Почему только Старший да Безносый хранят золото? — злобно спросил Чернобородый. — Правильно! Дели поровну! — закричали все и тоже схватились за ружья.

Щелкнули затворы, и четыре дула уперлись в грудь Безносого. — Хорошо, будем делить, — сказал он.

Долго спорили они, угрожая друг другу, и наконец кое-как сговорились, разделив золото на пять частей. Тщательно запрятав его в платки, они опоясались ими и пошли в разные стороны искать Джуру и Кучака. Все они поклялись к вечеру возвратиться в пещеру. Они расходились хмурые и недоверчиво оглядывали друг друга, сжимая в руках ружья.

Безносый пошел со Старшим. У Старшего была золотая доска длиной с локоть, и он не захотел её делить.

Они слышали о том, что Джура меткий стрелок, и поэтому шли, осторожно выглядывая из-за камней. Вдруг Безносый показал в сторону и закричал:

— Джура!

Старший оглянулся, и в тот же миг Безносый выстрелил ему в спину. Старший упал замертво.

Безносый переложил в свою сумку золотую доску, взял вещи убитого и пошел обратно, надеясь встретить остальных и перестрелять их поодиночке. Он решил оставить в живых Чиря, который знал дорогу в горах. А с золотом Безносый решил отправиться в Кашгарию и зажить там сытой жизнью, купив десять красивых молодых жен…

Над головой Безносого просвистела пуля. Он спрятался в камнях.

Стемнело. Никто из басмачей не пришел в пещеру: один из них двинулся к Сауксаю, чтобы убежать в Кашгарию; Чернобородый пошел по щели в сторону Афганистана; Безносый и Чирь, случайно встретившиеся, прятались в камнях и всю ночь не спали в ожидании рассвета.

Тэке ночью вылез из норы и по следу подкрался к задремавшему Безносому. Под головой у него лежал мешок. Из мешка пахло мясом. Тэке осторожно вытянул его из-под головы Безносого и утащил. Безносый проснулся, вскочил и выстрелил по убегавшему псу, но не попал.

Джура вылез из норы и увидел, что Тэке ест мясо, а возле лежит разодранный мешок, из которого высыпались золотые вещи. Когда Джура принес мешок в нору, Кучак от радости даже перестал стонать.

— Золото, золото! — шептал он и подал Джуре какую-то странную вещь.

Джура нехотя взял.

— Посмотри, посмотри, — настаивал Кучак.

Джура рассмотрел. Это был разломанный пополам кубок. — Значит, басмачи делили золото. Они поссорятся! — закричал Джура.

— Возьми браслеты для Зейнеб, — усмехнулся Кучак и ехидно подал их Джуре, но тот с гневом швырнул драгоценности в угол.

III

Утром все горы белели от снега, выпавшего за ночь. Кучак сделал из жира и травы, которую он долго искал под скалой, мазь и смазал раны себе и Джуре.

Целый день Джура выслеживал басмачей. Снег засыпал следы. Все же Джура нашел труп Старшего и произнес слова старинной клятвы: — «Пусть я умру, если не напьюсь вашей крови»… Расчистив снег и внимательно рассмотрев сдвинутые камешки возле трупа, Джура понял, что басмач, убивший Старшего, пошел к верховьям Сауксая, в сторону, откуда Тагай приезжал в кишлак. Мучимые ранами, Джура и Кучак много часов пролежали в своей пещере. Однажды вечером Джура и Кучак сидели у костра. Кучак собирался рассказать Джуре сказку, чтобы рассеять его печальные мысли.

Неожиданно Тэке вскочил и грозно зарычал. В пещеру вбежал младший брат Джуры.

— Ай, ай, Джура, я принес плохие вести! — взволнованно говорил мальчик. — Тагай был в кишлаке! Он увез Зейнеб в Кашгарию и всем сказал, что она не будет твоей женой. Он сказал, что ты умер, а Зейнеб показывала золотые браслеты и говорила, что их у тебя много. Потом Тагай убил аксакала и грозился всех зарезать, но я убежал.

Мальчик сел у костра.

Джура не сказал ни слова. Сжав губы, он долго смотрел в костер. Молчал и Кучак. А мальчик, отогревшись, снял со стены кусок мяса и, поджарив его на углях, съел.

Поздно ночью Джура сказал Кучаку:

— Тагай отнял у меня Зейнеб, и я убью его. Я пойду в верховья Сауксая по следам басмачей. Я их должен поймать, и я это сделаю. Ты, Кучак, иди с мальчиком в кишлак. А я вернусь только тогда, когда выполню свою клятву. — И Джура торжественно повторил слова старинной клятвы: — «Пусть я умру, если не напьюсь вашей крови». Кучак умолял Джуру остаться.

— Не ходи в верховья Сауксая. Вспомни, что говорил аксакал, — испуганно шептал он.

— У меня нет теперь иного пути, — сказал Джура. — Мне ли страшиться смерти! Я пройду весь мир, но настигну Тагая, и если Зейнеб стала его женой, она пожалеет, что родилась. Пусть басмачи не думают, что убежали от меня, скрывшись за горами. Я настигну их во что бы то ни стало.

Он завернулся с головой в шкуры, но долго не мог уснуть. Кучак тоже не спал: «Золото пропало! Его похитили! А то немногое, что осталось, Джура, наверно, отдаст в жертву богу. Может быть, взять это золото и остаться здесь? Но ведь зимой одного съедят волки. А в кишлаке спросят: „Где Джура?“ Может быть, уйти в Кашгарию?… Говорят, что с золотом там можно прожить». И в эту же ночь, взяв золото и несколько кусков вяленого мяса, Кучак тихонько вышел из пещеры. Он хотел взять карамультук, но рассудил, что тогда Джура обязательно погонится за ним и убьет… Серебряную шкатулку Кучак тоже оставил, как вещь малоценную и неудобную.

Джура встал поздно и спросил у брата, где Кучак. Мальчик ничего не мог ответить. Джура испуганно взглянул на стену. Карамультук висел на месте. «Что же, — подумал Джура, — у всякого пальцы к себе пригнуты, как говорил аксакал», — и сказал вслух: — Иди в кишлак! Возьми на дорогу еды. Скажи, что я вернусь не скоро.

Мальчик повиновался.

Джура взял карамультук, порох, пули, несколько кусков вяленого мяса, шкуру барса и огниво. Он двинулся на восток. Вокруг высились неприступные скалы. Незаметно он дошел до горы, которую называли Каинд. Это была та граница на востоке, дальше которой аксакал ходить не позволял. Глубоко внизу извивался грозный Сауксай. Ветер выл на вершине горы. Над огромными ледниками ослепительно сверкало солнце, а внизу ползли разорванные клочья туч. У самого Сауксая Джура увидел две маленькие движущиеся точки. «Басмачи», — подумал он. Надо было спешить, но Джура решил прежде принести жертву. С трудом сдерживая рвущегося с цепочки Тэке, он подкрался к стаду козлов. Выбрав огромного, седого, почти белого козла, Джура выстрелом ранил его в ногу. Стадо разбежалось. Тэке помог поймать белого козла.

Через полчаса Джура разводил костер.

На снежной вершине, обдуваемой со всех сторон горным ветром, Джура принес в жертву белого козла.

Он помнил первые слова обряда: «Тебе приношу я лунорогого, раздельнокопытного, с запахом мускуса, с белыми зубами и рогами, что, закручиваясь вверху, спускаются ниже спины…» Дальше он не помнил, но не это тревожило Джуру.

Кому же все-таки он посвящает жертву, обращаясь со словами «тебе», — арваху или аллаху? Хозяину всех зверей Каипу или другим духам, населяющим горы? Кто сильнее?

— «Тебе, кто поможет мне в исполнении моей клятвы», — добавил Джура.

Глядя воспаленными глазами в небо, он произнес страшную клятву. Джура клялся отомстить басмачам за все: за Зейнеб, за себя, за смерть аксакала… Прав ли Тагай, уверявший тогда, зимой, после обвала, что аксакал Искандер отравил его отца? Кончив обряд, Джура отвязал Тэке и быстро пошел дальше на восток.

И днем и ночью шел Джура. Ни на шаг не отставая, за ним бежал Тэке. Звезды указывали им путь, когда облака застилали подножия гор. Однажды Джура опять заметил очень далеко внизу, у подножия гор, обоих басмачей. Он выстрелил, хотя знал, что пуля до них не долетит. От выстрела сорвались огромные пласты снега и льда и грозной лавиной полетели вниз.

Горы задрожали, и все небо заволокло тучей мелкого снега. А когда снежная пыль рассеялась, Джура увидел, что обвал прошел стороной и враги остались живы.

— Аллах! — закричал он. — Я принес тебе жертву, почему же ты не помогаешь мне? Почему ты не убил их лавиной? Но кругом все было безмолвно. Сверкали ледники, воздух был тягуч и прозрачен.

Басмачи, напуганные обвалом, часто оглядывались назад. Высоко над ними, на самом краю пропасти, стоял Джура, но они его не видели.